Плато ПУТОРАНА – затерянный мир Сибири

автор: Владимир С. Сибирцев

С.Пб.

e-mail: vs1969r@mail.ru

перс.сайт: http://vs1969r.narod.ru

 Маршрут: оз.Нерингда - р.Нерингда - р.Котуй - р.Люксина - р.Гонгда - р.Курейка - р.Ядун (рад.) - оз.Анама - р.Наледная - оз.Хантайское

схема маршрута

Север Восточной Сибири, Эвенкия, полуостров Таймыр. Совершенно неисследованный район, где и в настоящее время во многих местах не ступала нога человека. Только в 50-х годах появились более–менее подробные географические карты плато Путорана, да и то составленные в основном при помощи аэрофотосъемки. Лесотундра. Зона вечной мерзлоты, где не растут даже грибы, и в разгар лета можно встретить голубой многолетний снег. До ближайшего жилья более 500 км… Но здесь такие красоты, каких больше нет нигде в мире:  столовые задумчивые горы;  озера длиной более ста километров, шириной в несколько сот метров и такой же глубиной со скалистыми берегами, уходящими за облака;  реки со множеством больших и малых водопадов  – одним словом, всё то, что можно назвать истинно первозданной Природой, когда даже растения ещё только начинали вступать в этот мир. В 1988 г. нам в составе группы из 8 человек (все из Питера – тогда ещё Ленинграда) довелось сделать первопрохождение в этом районе; пройдя на 3 байдарках и 2 каяках за 35 дней (42 – с дорогой) по рекам 5 к.с. и горным перевалам без единой днёвки (а подчас, проходя и до полутора суток без сна) всего около 850 км.

В состав нашей группы входили: Эдуард Медведев (майор с военной кафедры Ленинградского университета, наш славный командир, автор и организатор этого уникального похода, вынашивавшегося им не один год и заявленного на Первенство Союза… как и в предыдущем году, когда ему удалось занять 1-ое место, вследствие чего теперь нам оплачивались все дорожные расходы), Лёня Киселев (учитель труда в школе – в поход пришел с отличным новым каяком,  шпангоуты которого лично изготовил из титана; японским спиннингом, чтобы кормить нас  рыбой и специфическим личным характером… как впрочем, и многие из нас), Смирнов (доктор медицинских наук и подполковник из военно-медицинской академии), Саша Макаренко (бывший мичман–подводник), двое Двининых (отец с сыном; старший – полковник, начальник факультета Пушкинского военного училища; младший – Сашка, курсант того же училища) и двое Сибирцевых (мой отец – Станислав, инженер–электронщик, назначенный ответственным  за  фотоматериалы по походу;  и я – Владимир, тогда 18-летний сопляк 48 кг общего веса, студент Ленинградского технологического института).

15 июля в Пулково только в 1³⁰ (а наш вылет по расписанию должен был быть в 3ч) закончился дождь (и вдалеке ещё полыхали молнии, которые недавно озаряли мерцающим светом здание аэропорта, перечёркивая половину неба широкими, долгими, розовыми с лиловыми оттенками сполохами, после чего всё снова погружалось в тёмную бездонную пустоту).  Однако, в 2³⁰ пробился-таки наш самолет из Красноярска. 

Все наши давно на месте. Нет почему-то только Лёни Киселева. Запыхавшийся, он появился перед самой регистрацией. Как человек обстоятельный, Лёня решил из дома не торопиться раньше времени на городском транспорте, а взять такси… на котором и доехал до ближайшего разведённого на ночь моста через Неву. Положение критическое… Но, как человек бывалый, Лёня сумел договориться с речной милицией… на катере которой его со всем походным барахлом и перевезли через Неву. После чего Лёня опять понёсся на такси.

Дальше наступило время нам взвешивать свой багаж.  Груза было много, а каждая упаковка по нормам аэрофлота должна была весить не  более 30 кг. И точно… только дело тут было не в раскладе упаковок, а в ноге отца, которую он подставлял под весы, чтобы скомпенсировать лишние килограммы, и которая под конец уже еле выдерживала нагрузку.

Наконец мы вышли на летное поле к автобусу, но затем нас из него вывели и объявили, что по техническим причинам рейс откладывается до 12⁴⁵. К 4ч окончательно рассвело, а в 6ч все мы отправились по домам. Затем, к 11³⁰ опять прошли регистрацию, просидели ещё около часа в самолете и вылетели наконец в далёкий Красноярск. 

Летели 4,5 часа на ИЛ-62… так что когда приземлились в Красноярске уже начало темнеть.  Дальше нам нужно было лететь в далёкий, оторванный от мира п.Тура ("столицу" Эвенкии)… но уже на ЯК-40, с другого, местного аэропорта, называющегося "Черемшаны" и расположенного в 3 км от того, куда мы прилетели превоначально. Там мы и заночевали (добравшись на попутке, о которой  договорились с каким-то ст.лейтенантом), улёгшись спать прямо на полу, на своих ковриках из пенополиэтилена.

У нас были транзитные билеты. Но время вылета на них оказалось проставлено неверно. Так что в Туру нашей группе пришлось добираться по частям. Первым рейсом отправили меня, отца, Киселева и мл.Двинина. Багаж никто не взвешивал. И мы, как и другие пассажиры, просто свалили его в самолете в хвостовом отсеке. Билеты и паспорта тоже никто не спрашивал. И вообще, обстановка в самолете была самая домашняя – как в сельском автобусе.

Если раньше мы летели на восток, то теперь на север. По мере удаления от Красноярска дорог, полей и населённых пунктов становилось всё меньше, и лишь тайга, изредка прорезанная реками, простиралась всюду, куда только хватало взгляда. Но вот часа через два самолет наш кругами пошел на снижение. Под нами была Подкаменная Тунгуска (достигающая здесь в ширину 500 м при уклоне до 30⁰) с притоком Байкит. Как нам сказали в самолете, по порогам на этой реке с трудом поднимаются суда даже на тросах, которыми тянут их вверх по течению с берега. По мере снижения вокруг проступали высокие сопки покрытые таёжным лесом. А когда приземлились, то со всей округи сбежались аэродромные собаки и улеглись в тени самолета.

В п.Байкит самолет должен был заправиться, и следовательно, простоять не менее получаса. Так что мы решили сбегать вниз, через поселок – взглянуть на Подкаменную Тунгуску, о  которой  раньше только читали в книгах и несбыточно мечтали побывать. Однако, дома (паршивенькие, с кривыми заборами, тесно прижатые друг к другу и больше похожие на времянки) и узкие, мощёные досками улицы тут оказались построены более чем беспорядочно. В результате, Тунгуски мы так и не увидели, а вот за своим самолётом под конец чуть ли не бегали по лётному полю… пока лётчики милостиво не опустили хвостовой  трап.

Через 55 минут лёта мы снова приземлились. Однако, с основного лётного поля (где садятся даже ИЛ-76) до собственно посёлка нам пришлось ещё перелететь на  вертолете 18 км через горы. Расположена Тура на берегу Нижней Тунгуски (которая достигает здесь в ширину более 200 м, имеет быстрое течение и низкие захламлённые берега) при впадении в неё одного из широких притоков. Сам посёлок тоже довольно грязный, неуютный и неприветливый, с деревянными 2-3 этажными домами барачного типа и 4 блочными 5 этажными (один из которых школа), собственной газетой, краеведческим музем, 2 кинотеатрами и несколькими магазинами. Попасть сюда можно только по воздуху или по реке. Колодцев нет из-за вечной мерзлоты,  и  воду привозят с реки весной (потому как летом она шибко грязная) на машине (которые и ездят-то только по поселку, потому как дальше дорог нет), оттаивают и хранят в железных бочках из под вертолётного топлива.

Оставшаяся часть нашей группы прилетела следующим рейсом (кроме Макаренко, который прилетел на следующий день), и мы пошли закупать продукты… только вот продаётся почти всё по талонам. Так что нам пришлось ходить за разрешением на закупку сахара, круп, галет и подсолнечного масла аж в Исполком. Кроме того, поскольку маршрут у нас был оформлен от Ленинградского военного округа, поддержку оказал и местный военком – капитан Алексей, который даже любезно предложил разместить у него дома весь наш багаж и приютил ст.Двинина, Смирнова и  Медведева. Остальные участники группы поселились в местном общежитии – в сушилке на первом этаже двухэтажного барака, где нам постелили прямо на полу… и мы отлично поспали две ночи на матрасах с белыми  простынями, одеялами, подушками… и к тому же совершенно бесплатно. 

В домах поселка водопровода и канализации нет опять-таки из-за вечной мерзлоты, поэтому все туалеты на улице. Летом это ничего, а вот зимой, когда морозы за –40⁰С – не очень-то уютно. К тому же из-за плохой  питьевой воды, которая подолгу хранится в железных бочках, многие  жители страдают заболеваниями почек. Так что, как сказал военком,  из-за болезней и умственной отсталости среди населения брать в армию вообще некого.

Весь следующий день наш командир проторчал в штабе местного вертолетного аэропорта, пытаясь договориться о спец.рейсе на оз. Нерингда. Предварительная договоренность об этом при условии оплаты полета была получена нами ещё из Ленинграда. Однако, уже в самой Туре нам заявили, что из-за большого количества груза, большого расстояния полёта, а также высокой плотности и температуры воздуха (+17⁰С), воздуха вертолету не хватит топлива для обратного полета. Так что Медведеву поневоле пришлось стать большим  специалистом по  расчету расхода топлива для вертолетов при разных погодных условиях и грузонагрузке.

Мы же зашли в местный Этнографический музей, где узнали, что Эвенкия разделена на 3 р-на с центрами в посёлках Байкит, Тура и Ванавара (расположенном на берегу Подкаменной Тунгуски в 80 км от места падения Тунгусского метеорита); всего рек Тунгусок – три (Верхняя, Нижняя и Подкаменная); плотность населения в Эвенкии – 40 км² на человека (у Уссурийских тигров – 50 км²  на одну особь… но тигры-то бродят по всей тайге, а эвенки живут в основном в вышеназванных 3-х поселках); а всего эвенков насчитывается 17 тыс.  человек; в п.Тура проживает 7,5 тыс. жителей (из которых эвенков – меньше половины); в посёлке 3 школы (из которых одна – интернат, а другая – для недоразвитых детей, коих здесь много из-за большой предрасположенности эвенков к пьянству).

19.07. Пришел Медведев и сказал, что через 2 часа мы должны грузиться в вертолет. Снова начались сборы и перенос груза на аэродром, где нас ждал МИ-8. Наконец, взлетели… причём с разбега, поскольку вертолет наш был загружен до предела, так как кроме всего прочего вынужден был везти с собой ещё и бочки с запасом топлива на обратный путь (это ж 450 км только в одну сторону – на север).

Ужасно вибрируя и ревя, за 2,5 часа на высоте 700 м наш вертолет долетел до р.Гонгда и завис в метре от земли, не выключая двигателей. Выпрыгнув, мы за 5 минут развесили заранее подготовленные часть снаряжения и основную часть продуктов на низкорослых (по 2,5 м высотой) лиственницах. С собой на начало маршрута оставили продуктов только на 8 дней, поскольку, чтобы попасть обратно сюда, нам предстояло сделать тяжелый пеший переход через горы. Лишь бы звери (особенно, вредные россомахи) не нашли оставленные продукты раньше нас.

Затем, снова запрыгнули в вертолет. Теперь штурманом стал Медведев, по карте указывая пилотам путь на оз.Нерингда, сверяясь с быстро проплывающими под нами реками и озерами. Местность внизу стала более гористой. Частыми стали распадки и вершины, из-за которых иногда казалось, что мы летим совсем низко над землей. В глубоких расщелинах текли реки с хорошо видными порогами с белой кипящей водой, непривычно крутым уклоном и узкими заболоченными долинами. Все мы притихли и с тревогой смотрели вниз.

Наконец ещё минут через 40 мы сели в верховье р.Нерингды, немного не долетев до покрытого льдом озера Нерингда.  Вертолет  приземлился  на прибрежной полосе совсем рядом с водой и заглушил двигатель. Сразу стали появляться комары. Мы стали выгружаться. А пилоты взяли спиннинги и пошли ловить рыбу. Однако, заниматься этим им пришлось недолго, поскольку вертолет начал вязнуть в прибрежной гальке, крениться и оседать. Когда мы сказали  об этом пилотам, они прибежали, попрыгали, как пингвины, в свой агрегат, запустив двигатели, с трудом вырвали машину из зыбуна и улетели, не оглядываясь.

Река, вытекающая из оз. Нерингда, здесь, в верховье была неширокой (10–15 м), мелкой и быстрой – с каменистым дном и обилием шивер (место на реке с обилием камней и быстрым, но не очень мощным течением) и отмелей. Сразу же после отлета вертолета пришлось надеть накомарники. Сушняка для костра вокруг достаточно, так что дрова, привезённые на всякий случай нами с собой из п.Тура, оказались не нужны. Поставили палатки и, поужинав, почти сразу заснули.

20.07. С ночи накрапывал с перерывами дождь. Пронеслась гроза, дует порывистый ветер, а во время затишья появляются тучи комаров, которые сплошным чёрным шевелящимся ковром покрывают спину, руки, ного, голову. Ночь была теплая, но в течении дня всё больше холодало. После завтрака все приступили к сборке байдарок. Мы с отцом закончили первыми и пошли смотреть окрестности. Пройдя низкий болотистый берег, поросший мхом; заросли карликовой берёзки у подножия гор; а также низкорослый, редкий лиственничный лес  – светлый и чистый, словно прибранный; мы подошли к каменным осыпям – курумам, состоящим из угловатых камней разного размера, хождение по которым (особенно, спуски) далеко не безопасно, т.к. камни лежат очень ненадёжно и часто подворачиваются и выкатываются из под ног. Особенно неприятны курумы в сырую погоду, когда мокрые лишайники на камнях, как намыленные,  соскальзывают с них – стоит лишь наступить. Уклон осыпей до 80⁰, а высота 50–100 м.

Затем, наткнувшись по пути на гнездо пустельги с 4-мя пуховыми птенцами, трое из которых прятали головы, среди своих братьев, а один осуждающе глядел на нас;  мы вышли к седловине, представлявшей собой болото шириной около 2 км, окруженное с трёх сторон высокими горными вершинами со стекающими с них ручьями. Кругом до горизонта видны были такие же чёрные плоские вершины (каждая из которых тут чётко локализована и поднимается уступами, покрытыми мхами и лишайниками с небольшим количеством скромных цветов, либо верховыми болотами, либо даже снежниками). Горы эти изрезанны множеством распадков и образуют каньон, в котором и протекает наша река. А в неё втекают ручейки, сочащиеся со склонов гор широким веером, образуя широкие, но мелкие и мутные потоки… Над миром царила не нарушаемая ничем, кроме шума далёкого дождя тишина. Подул холодный, пронизывающий ветер… И мы вдруг почувствовали себя столь одинокими и ничтожными частицами Мироздания, что поспешили обратно в лагерь.

Лёня Киселев пока нас не было, успел поймать 8 хариусов грамм по 800. Отец тоже, загоревшись, побежал было ловить рыбу (привязав к "стрингеру" – продольной трубе от байдарки – толстенную леску, а на неё здоровенную блесну – такой снастью можно было разве что пришибить проплывающего мимо хариуса), но потом присоединился к Медведеву – помогать собирать его старый каяк.

21.07. Ночью ветер четыре раза срывал тент с нашей палатки;  а когда  мы  проснулись,  снаружи было также холодно и ветренно, как накануне на вершине. После первых 3 км пути  мл.Двинин, сидевший на первом (от носа) номере байдарки, решив зачем-то зайти в "суводь" (место за камнем или у берега, где нет течения, в то время как везде кругом оно есть), "закололся" (т.е., сделав крен в строну поворота, поставил там же весло против движения лодки, как ось для оного поворота), но ст.Двинин (сидевший у него на втором номере) этого никак не ожидал – и в результате, они перевернулись; так что пришлось останавливаться, разводить костёр и сушить их. Впрочем, как и положено в первый ходовой день, никто ещё не вошел в форму. В частности, наш с отцом экипаж тоже часто налетал на камни (а пороги с самого начала стали попадаться довольно придличные), так что уже к первому же перекусу успел наделать дыр в "шкуре" своей лодки. Третий же байдарочный экипаж (Макаренко – 103 кг при росте 190 см и Смирнов – 73 кг), и вовсе, насмешил всю группу, медленно и торжественно уйдя под воду прямо на "гладкой" воде за 100 м до обеда, вследствие превышения общей грузоподъёмности своего судна. 

После перекуса нам пришлось пересаживаться: отцу командир предложил сесть "первым номером" к Макаренко, а мне – к Смирнову. На ночёвку остановились на берегу оз.Себяки, тоже наполовину затянутого льдом.

22.07. Ночь опять была холодная. Но к утру ветер утих, потеплело, и вновь появилось множество комаров. Встали на воду в 11 часов. Температура воды: +6⁰С. Лодка Макаренко по-прежнему имела большую осадку, постоянно застревала на шиверах и текла так, что её экипажу приходилось отливать воду через каждые полчаса. Серьёзных порогов сегодня не было, так что главную опасность представляли широкие отмели, усеянные острыми камнями. Течение было достаточно быстрым (7–8 км/ч);  и мы прошли в этот день км.25–30, управляя лодками в основном за счёт торможения перед препятствиями при помощи "табанных" (реверсных) гребков.

В 12³⁰ остановились в первый раз обсушиться. В середине дня река разлилась, и на ней то и дело стали появляться острова, делившие  русло  на "рукава". На перекус встали ввиду большого бело-голубого снежника справа по берегу, который был виден ещё с вертолета.  Снова встали на воду в 16⁴⁰. После этого вплотную к реке (ширина которой здесь уже достигала 20–25 м) подошли уже высокие берега, но мелей и шивер от этого меньше не стало.  Так что то одна, то другая лодка постоянно где-нибудь застревала, и её приходилось ждать. Кроме того, Медведев после перекуса постоянно засыпал в каяке, а Киселев ещё и ловил рыбу (благодаря чему на ужин у нас опять была отличная уха из хариусов). Наконец в 19³⁰ мы встали на ночлег перед очередной шиверой на низком, мшистом берегу с карликовыми берёзками и редкими, чахлыми, низенькими лиственницами (которые поначалу вообще принимали за крупный можевельник).

Солнце за весь день так и не показалось. Макаренко отчаянно ругался по поводу своего вечно застревающего и текущего "линкора"… на что мы отвечали, что ему, как бывшему подводнику, такое состояние должно быть привычным. На месте  стоянки опять туча комаров и множество нор леммингов… Один из которых – маленький, забавный, бесхвостый зверёк, похожий на хомяка постоянно появлялся возле нас то в одном месте, то в другом – выскочит возле ног, посмотрит искоса, почешет лапой за ухом, погрызёт мох, траву и снова скроется в норке.

23.07. Почти весь день шел дождь, ветра нет, по-прежнему тучи комаров. Серьезные шиверы начались почти сразу же как только мы встали на воду. Пришлось проводить лодки по одному. Затем, прошли и порог.  После  этого около часа ждали Киселева, который ловил рыбу, отстав от нас на километр. Командир выдал ему "жёлтую" карточку предупреждения. Но кто, интересно, если Лёня послушается, будет нас кормить? На одной-то крупе с подсолнечным маслом, без хлеба и мяса долго ли протянешь?

В очередном пороге отец с Макаренко,  обходя камень, перевернулись. Макаренко сумел самостоятельно выскочить на берег и вытащить лодку. А отца оторвало и несло течением, пока ст.Двинин не бросил ему спас.конец отцу. Пришлось останавливаться, чтобы им обсушиться, а заодно уж и делать перекус. Потом, уже после перекуса, пришлось ещё около часа ждать Медведева, который возвращался за забытым накомарником. А ещё через километр с подачи Лёни Киселева (как самого из нас технически опытного) – просматривать порог. Река здесь имела большой уклон (заметный даже с вертолета), в результате, мощный слив бил прямо в скалу, а за ним – каньон с отвесным, 15-метровым скалистым левым и 70-метровым лесистым правым берегами. 

Пока мы просматривали начало каньона, стало уже поздно и пришлось становиться на ночлег на низком левом берегу с полчищами комаров, пройдя с утра по воде не более 10 км.  Киселев сегодня особенно отличился,  поймав 23 хариуса грамм по 600 каждый;  так что на ужин у нас была рыба запеченная в фольге и уха из рыбьих голов. Снова наше дежурство. В лесу всё отсырело и трудно разжечь костёр. Шумит на пороге река. Верхушки берегов в каньоне скрываются в дымке дождя и тумана; а в начале его со скалистого берега почти отвесно спадают в реку аж целых 5 ручьев – зрелище суровое, но очень красивое. Что-то ждёт нас впереди? Ведь р.Нерингда и верховья р.Курейки (до впадения в неё р.Ядун) ещё никто никогда не проходил, и даже пилоты вертолетов знают о них лишь весьма приблизительно. Впрочем, пора заканчивать записи, поскольку хотя ночи тут пока ещё и "белые",  но утром нам с отцом надо вставать на дежурство – готовить завтрак, после чего успеть ещё вместе с остальными упаковать снаряжение и помыть котлы.

24.07. Всю ночь продолжал лить дождь, но к утру наконец перестал. В результате, воды в реке ещё прибавилось (по береговому урезу – на целый метр), и она стала мутной и заиленной (а до того была настолько прозрачной, что в ней просматривался каждый камушек на дне, на глубине нескольких метров). Костер удалось быстро разжечь потому, что мы ещё с вечера оставили его гореть, положив побольше дров. В сливе, перед которым мы вчера остановились, залило почти все камни, что облегчало нашу задачу. Но всё равно, поскольку река тут делала крутой поворот, у скалы образовался приличный прижим. Отец с Макаренко прошли его "по-классике": держа лодку поперек струи кормой к скале и отрабатывая притом вперёд. А мы со Смирновым пошли по самому  краю  струи – подальше от скалы, в результате чего на границе с "суводью" нас крутануло на все 360⁰. Дальше пошла нескончаемая мощная шивера с обилием камней. Мы прошли еще один прижим и остановились только через км.2 – перед мощным сливом.

Справа была гряда больших камней, а прямо – очень мощный прижим с отбойным  валом около 1,5 м высотой. Пока мы просматривали порог со скалы по левому берегу, подгребли все остальные. Отца с Макаренко успело снова перевернуть, в результате чего при навале на камни в их байдарке поломались кильсон, 3 шпангоута и все стрингера по центру. К тому же у отца  уплыло весло – а запасное было только на р.Гонгде. Пришлось останавливаться, разводить костёр, делать перекус и заниматься ремонтом лодки и сушкой вещей. На кильсон пустили 2 шеста из  лиственницы. Также при помощи палок скрепили и стрингера. А вот со шпангоутами, имеющими по-определению весьма криволинейную форму, пришлось провозиться существенно дольше… После чего, поужинав, в 21³⁰ мы снова сели в лодки, пронеслись на них ещё км.3 и остановились на ночевку перед очередным порогом, который всю ночь потом, действуя нам на нервы, шумел и плескался впереди. 

Вокруг были по прежнему высокие лесистые гряды.  Встали мы на сухом болоте на левом берегу реки, вода в которой снова стала прозрачной. Потеплело по сравнению со вчерашним днем, но наша палатка промокла в лодке – хоть выжимай. Комары же разошлись не  на  шутку.  В общем, ночевка была не из уютных (несмотря на 17 хариусов, пойманных тут Киселевым минут  за  15), но мы устали и очень хотели спать.

25.07. Встали поздно. Из-за облаков проглядывало солнце. Вода по сравнению со вчерашним уровнем несколько спала, и нам пришлось обнести порог, перед которым мы встали, и который представлял из себя несколько каменных уступов, по которым с шумом скатывалась вода. Пока мы делали обнос, Киселев поймал ещё десяток хариусов грамм по 600–800. Затем мы двинулись дальше – вниз по  каньону. 

Река тут представляла собой цепь шивер и сливов со множеством камней, прижимов и отмелей вдоль берегов. Обходя одну из гряд Макаренко с отцом опять перевернулись (тем паче, что отец сидел теперь на "первом номере" пассажиром – грести и помогать управлять лодкой было нечем; а пересесть на "второй номер", чтобы подменить Макаренко – технический опыт которого для такого похода был явно недостаточен, да и схоженность с отцом никакая – не мог из-за весовых характеристик – 54 кг против 103 у Макаренко)… и их понесло по реке. Отца, выскочив со спас.концом на берег, снова вытащил ст.Двинин. А Макаренко пришлось догонять на каяках Киселеву с Медведевым… после чего при посадке в лодку мичмана трясло так сильно, что лодка ходила ходуном даже на гладкой воде. Ясно, что идти дальше в таком состоянии на байдарке ему было нельзя. Так что к обоюдному их с отцом удовольствию Макаренко пошел по берегу пешком, а отец в байдарке – один, на "втором номере".

 Правый берег, по которому шел Макаренко представлял из себя то горную тайга с выходами скал, то высокие холмы с осыпями переходили, то заваленные низины с ручьями. Река сильно петляла, то исчезая из вида, то снова появляясь. Соответственно и основная группа оказывалась то впереди Саши, то позади, а то и вообще неизвестно где. Так что к перекусу он уже устал идти и по берегу.

Вот бы снова найти весло! А место тут было красивое: река  делала резкий, в результате, поток бил прямо в скалу, после чего отраженный и закрученный уходил вправо, а слева имела место быть "суводь", на краю которой крутилась волчком вода. В такой "карман" попадешь и выбраться из него,  даже на лодке,  будет не просто.  И вот смотрит отец на противоположный берег и видит: вот же весло моё дорогое, сутки назад унесённое – прямо в "кармане". Обрадовались все, сплавали за ним…

А после перекуса, на очередном пороге перевернулся уже Медведев. Да и мы со Смирновым… отстали, фотографируя общее прохождение этого прижима, а как стали сами проходить, Смирнов возьми, да и брось грести. Мне с "первого номера" управлять байдаркой без помощи "второго" очень несподручно, а видно зато, как нас несёт прямо на скалу куда как хорошо. И как вмажет нас туда, то тоже больше всего мне и достанется… И вот время вокруг меня словно остановилось. Сижу я этак себе посреди словно закаменевшей мгновенно струи, в странной тишине, в окружении застывших вокруг брызг и размышляю о жизни вообще и о том, что хорошо бы мне всё-таки сделать "закол" веслом и попытаться отвернуть от этой скалы, в частности. Посылаю телу приказ, и оно медленно, как в "замедленной" киносъёмке начинает действовать, дотягивается наконец веслом до воды... И моё восприятие мира переключается рывком на обычную скорость. Снова ревёт вокруг вода, несётся наша байдарка, бьют в лицо холодные брызги. Нас в результате моих усилий лишь слегка чиркает о скалу, мотает пару раз на валах и выносит наконец на спокойное место.  Река наша Нерингда дальше широко разливается;  и мы, описав большую дугу по широкой каменистой отмели, мирно и тихо впадаем вместе с ней в реку Котуй.

Это большая, протяженностью более 2000 км река, имеющая в  нижнем  течении более известное название: Хатанга и впадающая под конец в море Лаптевых. Но и здесь, в верховьях Котуй имеет ширину не меньше 100 м. Течение у него тут ровное,  но сильное: 8–11 км/ч. Долина широкая, с низкими берегами, окаймлёнными вершинами гор.

Мы ненадолго  остановились,  вздохнули,  полюбовались  Котуем, последний раз взглянули на Нерингду и поплыли дальше. Мы отдыхали и почти не гребли,  только подправляя лодки. Но вот впереди показалось высокое, изрезанное распадками плато. И река стала разделяться на множество рукавов,  петляя между  островами. Уровень воды тут был от 10 см до 2 м. Ярко и жарко светило напоследок солнце. Но потом ушло за горы, освещая лишь их верхушки. Мы шли выбирая крайние правые рукава,  чтобы не пропустить приток Котуя – небольшую речку Люксину. Но вот и она – шириной 20–25 метров… 20 км по Котую мы проскочили очень быстро.

Правый берег р.Люксины (по которому мы и пошли против течения – где на веслах, где на бечеве) – пологий и болотистый; а левый – обрывистый, м.2 высотой. Отец предложил вести лодки "корабликом" (см. схему): при таком способе лодку не прижимает к берегу; идти легче, поскольку течение не мешает, а даже, в определённом смысле помогает, а также, отпуская или подтягивая носовую или кормовую веревки, можно достаточно легко обходить препятствия.

Через 1,5 ч вышли к оз.Люксино. Оно было шириной км.2 и в длину км.20. Его окаймляли горы с плоскими вершинами, во многих  местах обрывающиеся прямо в  воду каменными клиньями, далеко вдаваясь в озеро. Ветер стих, и вода блестела, как зеркало… только изредка по ней ходили  круги от играющей рыбы. Ещё через км.3 на правом берегу озеры мы увидели 2 рубленные избушки, баню и 2 лабаза. Вокруг висели сети, стояли 2 лодки с мотором, 2 снегохода "Буран". На земле лежали 4 (наконец-то не две) большие, лохматые эвенкийские лайки. На встречу нам вышел хозяин – это был старик в выцветшем полинялом старом нижнем белье, но с винтовкой в руках. Смотрел он на нас, словно не веря глазам своим. Собаки же, наоборот, сочли ниже своего достоинства даже ухом в нашу сторону повести.

Раньше наш новый знакомый работал лесником, а теперь уж 6 лет как охотником–промысловиком. Здесь его охотничий участок, где он и живёт в основном, лишь на 4 месяца (с января по апрель) возвращаясь к жене в Туру. Летом он ловит рыбу (хариуса, гольца – одна из пород красных рыб, щуку) на озере, здесь же её солит и сдаёт вертолётчикам, которых вызывает в случае необходимости по рации. Платят ему за это копейки, но план (5 тонн рыбы в год) надо выполнять, а иначе отберут участок. Основной же заработок: отстрел оленей во время их ежегодных сезонных миграций  и ловля зимой капканами пушного зверя. Ружья у него опять же два: дробовика и винтовка образца 1943 г (которую ему, как нарезное оружие, вообще-то иметь не положено…но из этой-то он фашистов бил ещё в Великую Отечественную от Киева аж до Одера).

Старик дал нам рыбы, которую мы на улице стали  варить, готовя ужин. В избе у него кроме рации есть также приёмник, к  которому вечно не хватает батарей, но который тем не менее позволяет как-то быть в курсе всех политических дел в нашей стране, которые старик и взялся горячо с нами обсуждать. Он всё время беспрестанно говорил, по любому вопросу имел своё оригинальное мнение, и похоже, ему даже неважно было слушают его или нет, а просто нужно было выговориться. Мы пытались повернуть разговор на более интересные для нас вопросы промысла, его житья здесь, но он упорно возвращался к политике.  Правда, заодно рассказал и про отца,  который воевал ещё в русско-японскую войну 1904 года, а также угостил нас хлебом (который мы, как и мясо, в поход с собой принципиально не взяли… но не из-за того, что эти продукты нам столь уж не нравятся, а исключительно из соображений оптимизации в нашем рационе соотношения вес/калорийность), который сам печет, малосольным (утром солишь – вечером ешь; что и мы потом стали использовать) хариусом, гольцом, вареньем из таёжной чёрной смородины. 

Хозяин приглашал остаться у него ночевать, обещая истопить баню, а мл.Двинина так и вовсе стал уговаривать остаться напарником. Обещал, что Сашка за зиму заработает у него на машину. Охотиться говорит, не надо – с этим он справится сам, а нужно, чтобы всё по дому было в порядке (убрано, обед приготовлен и т.д.), а что самое главное, нужно помогать свежевать убитых оленей. Настрелять, говорит, я могу их сколько угодно; но вот шкуру снимать нужно с ещё не замерзшего зверя. Сашка загорелся: оформи –  говорит своему отцу – на меня в училище академический отпуск; ну подумаешь, годом позже его закончу.  Но Медведев со ст.Двининым быстро разъяснили ему, что такие поползновения в середине похода могут и должны быть расценены не иначе, как попытка дезертирства в военное время, за которую понятно что полагается… да и остальным нечего тут рассиживаться – на Нерингде и так слишком много времени потеряли, так что теперь и график движения поджимает, и продукты на исходе.

Идти после того как целый день уже вёслами махали никому никуда не хотелось. Но ночью есть надежда, что ветер волну не раздует (а на наших уже сплошь продырявленных и сильно текущих лодках это было бы достаточно критично). К тому же и дальше – в пеший 70 км переход через горы на р.Гонгду лучше отправляться не днём, а ближе к следующему вечеру – по холодку. А светло после полуночи пока что почти также, как и днём, в пасмурную погоду.

Но наше быстрое продвижение вперёд было не продолжительно, поскольку все начали засыпать на ходу. Три раза подходили к берегу и разводили костёр, чтобы согреться (в лодке пока нормально гребешь – не холодно, но стоит остановиться или замедлить работу веслом, как сразу начинаешь мерзнуть). А наша байдарка, и вовсе, вдруг встала посреди озера и ни туда, ни сюда… пока я, страшно ругаясь, вдруг не выскочил на глаза изумлённого Смирнова из лодки прямо в воду и не столкнул её со здоровенного, совершенно не видного с поверхности воды камня… Но вот наконец в 7³⁰ утра, пройдя за сутки около 60 км, мы оказались в конце озера; нашли среди болота более менее сухое место, разбили лагерь, приготовили завтрак, поели и легли спать.

26.07. Проснулись мы от того неимоверной жары и духоты в палатке, накрытой ещё сверху полиэтиленовым тентом. Солнце в зените, ветра нет, небо безоблачное.  Комары от всего этого просто озверели. После обеда все стали сушить лодки и вещи (чтобы в них было меньше веса)… При этих сборах отец обнаружил, что забыл все отснятые пленки в начале озера. Возвращаться за ними (ещё 20 км на байдарке в одну сторону и 20 в другую) не решился приказать даже наш командир. Но отец сам до того расстроился, что после ужина на нашей лодке с Сашкой Двининым на "втором номере" поплыл обратно. Остальные же продолжили готовить вещи к волоку, разбирать и упаковывать лодки. Выход был назначен на 4 часа утра.

27.07.  Сашку с отцом старик–охотник привёз обратно на моторке… но значительно позже назначенного срока. И позавтракав, мы наконец двинулись в путь. Мы перешли болото и пошли вверх по течению текущей вдоль высокой каменистой гряды речки, постепенно набирая высоту.  Внизу был лес – редкий и сухой; наверху – мох и голые камни. Иногда попадались верховые болота. Склон поперёк нашего движения прорезали распадки ручьёв, в которые приходилось спускаться, а затем вновь карабкаться наверх. Особенно трудно было, если подниматься приходилось по каменным осыпям (курумам); всё время следя, чтобы не поехал под ногой очередной "живой" камень и уворачиваясь от аналогичных камней, сыплющихся от впередиидущего. 

На небе ни облачка.  День был сухой и очень жаркий (мы просто обливались под своим нелёгким грузом потом), но идти из-за огромного количества комаров приходилось в перчатках и в накомарнике (который ко всему ещё постоянно съезжал, то на  бок, то на глаза). Отдыхали по 10 минут через каждые 30 ходовых. Но всё равно, часа через два я уже практически ничего не соображал и не видел, кроме ног впередиидущего – пока двигались они, шёл и я; а когда останавливались – падал ничком в мох. Макаренко ещё удивлялся: "И чего он такой замученный? Рюкзак не тяжелее, чем у меня"… Конечно, только собственного "живого" веса в нём было в 2 раза больше, чем во мне.

В середине дня остановились на более серьёзный отдых. Прошли мы к этому времени км 10. Далеко внизу была видно озеро Люксино и долина реки, вдоль которой мы поднимались; а вокруг  до горизонта – высокие крутые горы. Выпив чаю с "инпитом" (что-то вроде сухого молока с добавками, разработанными для подобных тяжёлых условий в Военно-Медицинской Академии при участии нашего доктора Смирнова и испытываемыми теперь им же на нас – в результате чего выяснилось, что 100 гр этого продукта на человека нам хватает лишь на час хода), мы поставили палатки и улеглись спать. Там было ужастно душно и жарко: +27⁰С даже в тени; а тут ещё полное безветрие; солнце светит изо всех сил… да ещё густой дурманящий запах растущего вокруг багана. Тем не менее, часов пять мы всё же проспали. Затем, ближе к вечеру (поскольку светло было достаточно и ночью, а вот жара спадала) проснулись, перекусили столь же скромно, как и накануне (поскольку продукты у нас уже практически кончились, а сколько ещё идти с ними – не известно) и двинулись снова в путь, ища звериные тропы (по которым идти всё же легче,  чем по болотам или курумам).

28.07.   Идти конечно стало по-прохладней, чем днём… но комаров от того только прибавилось (они прокусывали меня уже даже через перчатки); на ходу, под грузом мы по-прежнему обливались потом; а на привале, лёжа  в мокрой от пота одежде на холодной земле – мёрзли. Также по-прежнему нам часто приходилось терять высоту, обходя курумы и отвесные обрывы или преодолевая распадки с ручьями. Ещё через 4 ч снова разбили палатки на мшистом пологом склоне, откуда во все стороны видны были лишь вершины гор; проспали 4 ч, перекусили и двинулись дальше.

29.07. Опять на нашем пути чередовались голые каменные склоны и распадки,  в которых рос лес, земля была покрыта толстым слоем мха, и часто текли  ручьи. Народ от начала нашего пешего пути уже успел основательно подустать. Так что теперь мы отдыхали уже по 10 минут через каждые 20 ходовых; вследствие чего продвижение наше ещё более замедлилось. Хорошо хоть курумов пока больше не было,  а спуски и подъёмы стали заметно положе. Но вот начался длинный крутой подъём на вершину перевала, где лежал голубой, плотный многолетний снег... Однако, не доходя до него, отец вдруг упал. Пришлось вернуться… А он всё  сидел  на земле, плакал и говорил, что у него отнимаются руки и плечи, а в груди какое-то жжение (больше всего это было похоже, по заявлению нашего доктора на прединфарктное состояние… впрочем, это и всё, что наше медицинское светило в данной ситуации смогло сделать, поскольку из лекарств взяло одну "зелёнку", да и ту "пыталось" забыть перед волоком). Пришлось забрать у него часть груза (причём большая часть добавилась почему-то к моему; хотя я отнюдь не был самым здоровым в нашей компании).

Наверху была настоящая горная тундра – почти горизонтальное плато, простирающееся, казалось, до самого горизонта. Здесь не было ни воды, ни дров – лишь голая земля,  местами покрытая тонким слоем мха; да попадались ещё иногда совсем мелкие, засохшие  карликовые берёзки. Однако, через час отец попросил остановиться.

Было это возле каким-то чудом выросшей здесь лиственницы м.2,5 ростом, к которой и привязали мы все свои палатки (вместо второго кола используя вёсла от байдарок). Воду нашли в какой-то небольшой лужице между камней, а на дрова долго набирали веточки от уже упомянутых карликовых берёзок. Продолжалось наше с отцом дежурство. Но готовить на этот раз пришлось мне одному (отец отлёживался в палатке).

От комаров воздух вокруг, насколько хватает глаз, просто чёрен… Как и сами мы, покрытые почти сплошным шевелящимся их ковром... Из палатки этих гадов, правда, всё же удается пока выгонять. Но зато, снаружи стоит такой неумолчный вой, что кажется, сейчас вся эта толпа кровососов просто разорвёт тонкую ткань и ворвётся внутрь, чтобы полакомиться нами (что кровь им действительно жизненно необходима я очень сильно сомневаюсь, поскольку никого с ней в этих местах не бывает десятилетиями, но на численности комаров это, похоже, совершенно не отражается).    

30.07. Через 4 ч сна – снова вперёд. Плато постепенно  понижалось, переходя в осыпь крупных камней… и когда мы подошли к его краю плато, то увидели далеко внизу реку Гонгду и лес вокруг неё. Настроение у всех поднялось. А ещё через ч.4 мы были уже не только у реки, но даже возле продуктов, которые оставили здесь 10 дней назад, когда ещё летели на вертолёте на Нерингду – к началу нашего маршрута. Удивительно, что мы умудрились их найти; да ещё раньше всех здешних россомах. А если бы нам это не удалось? Возможно, что я тогда не писал бы эти строки. Здесь мы и встали лагерем и впервые за долгое время "нормально" поели (в смысле, на брата по полмиски каши с маслой и по кружке чая с сахаром и единственной же галетой).

31.07.  Весь день собирали лодки (которые успели уже изрядно кто поломать, а кто просто порвать за предыдущую часть пути), а Лёня Киселев вновь взялся за свое любимое дело – ловить для нас хариусов (без этой добавки – кг по 2 на брата в день – с едой у нас было бы совсем худо). Снова холодно и пасмурно (солнце и жара, похоже, тут бывают только когда мы несём байдарки на себе), но зато хоть исчезли комары. Правда, к вечеру, когда t⁰ оказалась лишь чуть выше нуля, мы уже не знали, что и лучше.

01.08. После волока отец настоял на том,  чтобы мы с ним шли одним экипажем, предложив взять при этом от Макаренко  большую  часть  груза.  Теперь  наша лодка имеет самую большую загрузку (в основном, продукты) и идти на ней будет тяжело, но зато хоть пойдём своим экипажем.

К 10 ч встали на воду. Гонгда (хоть это и почти самые её истоки) оказалась здесь шириной м.50, с быстрым течением, но ужасно извилистой и мелкой,  усыпанной огромным количеством небольших острых камней (которые составляют и совсем низкие её берега). Много мелких каменистых перекатов с короткими плёсами между ними; поэтому пришлось часто делать проводку и идти по одному человеку в байдарке. Я, Макаренко и ст.Двинин пошли пешком по левому берегу.

Берега реки заболоченные или в россыпях камней –  вероятно заливаются во время паводка. Я шел по грядам, которые начинались в м.300 от берега, были покрыты редким лиственничным лесом с сухой моховой подстилкой и иногда подходили прямо к реке. Сами же горы отошли от берегов от 0,5–1 км и выглядели, скорей, плавными высокими холмами – где голыми, где залесёнными.

Часа через два наша группа остановилась на первый сегодня отдых с костром. Дальше уже я сменил отца в байдарке. Сначала всё шло хорошо. Но потом я подустал, в лодку набралось воды, да и сами шиверы стали мощней. Так что я начал всё чаще налетать на камни. При этом приходилось быстро выпрыгивать в воду (чтобы река не успела заломать байдарку; как это случилось с нашим командиром – Медведевым), разворачивать лодку вокруг камня по  струе (или, приподнимая нос или корму, перебрасывать её через оный камень), после чего успевать снова запрыгивать на струе в байдарку и продолжать уворачивать её от других камней и соседних байдарок.

Дальше – больше. Река явно набирала силу. Нам уже встретилось несколько сливов с мощной струей,  поворотами и обилием камней в  русле.  Горы  подошли вплотную к воде, как бы сжимая реку.  Впереди, прикрывая вход в каньон, лежал порог, состоящий из двух падунов с обилием камней в сливе и вокруг них. Отвесные скалы подошли прямо к реке. Горизонтальные каменные террасы между ними чуть прикрытые водой,  в основном и составляли порог.  Перед порогом, справа и слева широкие отмели из обнажившихся плоских каменных  плит. Здесь мы и устроились на ночлег.

В реке так много красивых камней (яшмы, сердоликов и т.д.), что не удержаться,  чтобы их не собирать, меняя одни, уже отобранные камушки на другие.

02.08. Ночью, как всегда, было холодно. К середине дня несколько раз выглядывало солнце. Комаров относительно мало. Из-за съёмок прохождение каскада, перед которым мы вчера остановились, затянулось до часа дня.  Первую и третью ступень прошли,  а вторую пришлось обнести. Киселёв шел последним. Внизу третьей ступени он наловил за 20 минут кг.15 хариусов. Интересно, что рыбины попадались почти одного размера: по гр.600 (хотя были и до 1 кг).

В 14 ч, после ещё пары шивер, встали на обед, во время которого я успел сбегать наверх береговой каньонной скалы, откуда открывался красивый вид на реку, высокие каменистые гряды и распадки вокруг. После обеда почти сразу же подошли к "разбою" (широкому, усыпанному камнями разливу реки с высокими берегами и очень малым уровнем воды), в  начале которого  лежал многолетний снежник,  возле которого мы сделали фотоснимок. Здесь опять, сменяя друг друга, пришлось тащить лодки где по колено, где по пояс в воде со скоростью до 1,5 ч на 1 км. Когда окончательно замерзали, минут за 15 разводили костёр (а часто, и два, между которыми было жарко, как в бане, так что народ, разогревшись там в раздетом виде, бывало ещё бегал в реку дополнительно купаться), отогревались возле него, после чего лезли в воду снова.

03.08. Ночью опять было до –5⁰С. Так что утром мы определяли – стоит ли вылезать из палатки по тому, стоит ли колом у дерева наша заледенелая мокрая одежда или начинает оседать; после чего, выбравшись наружу, оббивали эту свою одежду об тоже дерево и бежали к костру – надевать. Только на этот раз не успели… Командир (сегодня он дежурил), приготовив завтрак на огне, сразу же оный и загасил (чтобы мы, по его объяснению, быстрее собирались). Один доктор наш Смирнов выбрался из палатки сразу в гидрокостюме (в котором, похоже, и спал) и накомарнике (с которым не расставался даже при прохождении порогов). Командира такой "не спортивный" вид ужасно рассердил, на что доктор ответствовал, что он вообще-то тут в отпуске и отдыхает.

Встали на воду в 11³⁰. Миновали два переката. И Гонгда, впадая в Курейку, разлилась, как и Нерингда при впадении в Котуй, широким каменистым мелким плёсом. Курейка здесь шириной м.40 и глубиной более 2,5 м, течение медленное – чуть больше 0,5 км/ч, частые повороты. По берегам, на низких пологих склонах и в долине реки, несколько заболоченный лиственничный лес, заросли ольхи и ивы.

К вечеру немного похолодало, но было ещё тепло. Стих чуть заметный ветерок и появились тучи  комаров. Река  тихо и спокойно несла нас по своей зеркальной, прозрачной до дна глади между низких лесистых берегов. Солнце уже красное, круглое и большое катилось по вершинам дальних гряд, подсвечивая облака и оставляя на воде длинные блики. Так и шли мы до глубокого вечера, пройдя за сегодняшний день км.60.

04.08. Постепенно после отплытия лесистые гряды приблизились к воде. Течение значительно ускорилось. На реке стало появляться большое количество камней, между которыми постоянно приходилось лавировать; часто стали встречаться  в узостях и сливы. Из-за всего этого нам приходилось отдыхать через каждые 40–45 минут, чтобы не притуплялись внимание и реакция.

После перекуса мы подошли к первому каньону на реке, протяжённостью 20–25 км, в конце которого на карте был обозначен  водопад. Но где конкретно? Что там за пороги? Можно ли будет хотя где-нибудь пристать к берегу, чтобы передохнуть, осмотреться, спасти перевёрнутую байдарку?

И точно… Ещё на подходе к каньону, влетев в мощный слив с обилием крупных камней Макаренко со Смирновым умудрились не только заломать половину своего продольного каркаса, но и сделать дыру на шкуре метра два длиной. Пришлось тут и встать лагерем, заняв половину группы в накомарниках зашиванием шкуры от байдарки, на манер угнетённых женщин Востока, ещё троих – ремонтом каркаса, а мне поручив готовить ужин.

05.08. Чинились и собирались до обеда. Дальше в лодках пошли по одному человеку. А мы трое (я, Макаренко и ст.Двинин), как обычно, отправились пешком по берегу. На протяжении 1 км перевернулись двое – отец и Медведев. И это при том, что часть препятствий все, вообще, обносили.

Дальше в Курейку с отвесной тёмной скалы высотой метров 20 красивым  двухступенчатым водопадом впадала какая-то речка. В омуте же под водопадом глубиной м.5, где вода была зеркально гладкой, прозрачной и спокойной, как в аквариуме, плавало много крупных красавцев хариусов. Так что, когда подошел Киселёв со своим спиннингом, все уселись на скале вокруг и, как в магазине живой рыбы, стали с увлечением делать – кому какого хариуса поймать, да чтобы не вытаскивал сразу, а дал сначала рыбе этой побегать за блесной.

Мне же не повезло. Отец обнаружил, что мы на ночёвке забыли несколько верёвочек, и поскольку в походе ничего лишнего не бывает, пока суд да дело, отправил меня обратно за ними. Идти мне пришлось где по каменному берегу, где по лесу, а в конце – по узкому скальному карнизу над самой водой. И вот тут-то на меня напала пара белохвостых орланов. С заунывным криком, сложив свои двухметровые крылья (кто не верит, может посмотреть у нас в зоопарке) и вытянув вперед когтистые лапы, они раз за разом проносились  в  полуметре  от  моей  головы с явной целью сбросить меня, как горного барана, со скалы, чтобы затем полакомиться моими останками. Пришлось отбиваться от сих крылатых бандитов камнями.

Когда я вернулся, наши уже отплыли от водопада, и я пошел вслед за ними вглубь каньона. Стены его (высотой м.150) или немного отступали от берега (начинаясь крутыми уклонами и только на высоте становясь более пологими), или отвесно обрывались скалистыми уступами прямо в реку. Помимо лиственничного леса на подстилке из сухого мха, особенно внизу, попадались густые заросли ивы и ольхи. Наконец, через км.5 я увидел нашу группу, встающую на ночлег, и с большим трудом сумел к ней спуститься.

От места,  где смогли пристать байдарки, до того – где можно было попытаться установить палатки оказалось вверх по склону м.300. Но и здесь была лишь маленькая наклонная площадка – так что  неосторожно вылезая из своей палатки легко можно было скатиться кубарем до самой воды.

06.08.  На сей раз, с утра, почти на сильной струе между камнями заломали лодку Двинины. На помощь им пришел Киселев – и вовремя. Младший Двинин-то выскочил из лодки, а старший – не смог. Ему зажало ноги согнутым шпангоутом, который уже на берегу пришлось выпрямлять,  чтобы освободить ноги Двинина.

Затем, мы дошли до водопада и остановились на перекус и ремонт лодки. Водопады – пожалуй, самое опасное, что может быть на реке… но и самое красивое.  Подход к ним бывает совершенно незаметен, поскольку шум водопада хорошо слышен, как правило, лишь снизу,  а перед водопадом река часто и вообще успокаивается, усыпляя вашу бдительность. Здесь, правда, всё было немного по-другому. Река  шириной м.30 течёт себе меж скал – вертикальных и горизонтальных… и вдруг, ревущей, тугой, кручёной струёй, вся в белой пене, на бешеной скорости проваливается в каменную щель шириной меньше 2 м.

После водопада через километр скалы немного отошли от  берегов, затем к реке снова придвинулись крутые высокие лесистые склоны и отвесные скальные выступы высотой по 50–70 м. Река – то проносилась по сливам и перекатам, то спокойно текла среди отвесных берегов.  Солнце скрылось, похолодало. Пришлось сделать ещё три обноса. На очередном перекате налетели на камень и вновь перевернулись Макаренко со Смирновым. Наконец, пройдя ещё один слив, встали на ночевку на галечной россыпи на берегу реки под отвесными скалами.

07.08. Ночью и утром шел дождь. Погода мерзкая и холодная. А потому, наружу выбираться никто не торопился. Тем более, что дежурил сегодня наш командир, а потому ничего хорошего у костра ожидать явно не приходилось. И вдруг, этот известный всем изверг и садист не только никого не подгоняет и не выгоняет, а ещё и начинает разносить завтрак по палаткам. Народ забеспокоился: то ли командир заболел, то ли какую-то особую гадость для нас готовит. Мы, ведь, из-за частых поломок, сложностей маршрута и т.д. и так уже сильно отстаем от графика. А если не придём в срок к конечному пункту (откуда только и сможем подать миру весть о себе), то во-первых, за нами вышлют спасательный вертолёт, который самим же нам и придётся оплачивать, а во-вторых, у нас просто кончатся продукты, которых и так взято по минимуму (на человека на один раз: 70 гр крупы, чай с одной ложкой сахара и одна галета).

Наконец, в 12¹⁵ мы встали на воду. Каньон вскоре кончился.  Горы отошли от берегов и стали более пологими. Река разлилась до м.50 в ширину и стала петлять рукавами между заросших ивняком островов. А ещё через км.18 мы подошли к устью р.Ядун. Здесь мы остановились и минут за 40 наловили кг.20 щук. Потом перекусили и отправились смотреть очень красивый Ядунский водопад. Там вся река отвесно, одной широкой струей падает с 30-метровой высоты. Через м.800 вверх по течению – вторая ступень высотой м.20. Река течет здесь среди голых скал, которые окаймляет лиственничный лес,  растущий среди  развалов крупных камней. Есть на  Ядуне и ещё два водопада, но до них от устья – км.8.

08.08. Горы отошли от реки на 2–3 км. Часа три ходовых с утра на Курейке ещё попадались небольшие перекаты на отмелях. Потом закончились и они. Мы шли по гладкой, спокойной реке с низкими, поросшими ольхой и ивой песчаными и галечными берегами, которая местами разливалась в ширину метров на сто (при глубине в полметра и меньше), а местами, и вовсе, разделялась на несколько рукавов, так что постоянно приходилось искать форватер между широкими песчаными отмелями. Хорошо ещё,  что последнее время шли дожди и прибавили воды в реке. Когда сквозь низкую облачность и дымку проглядывало солнце, на небе вспыхивала яркая радуга. 

В этот день мы усиленно питались щуками, пойманными накануне и запечёнными в фольге, закопанной ее в угли. Мы с отцом половину своей рыбной доли оставили на следующий день и ели ее понемногу на  переходах, когда  особенно  уставали.  мл.Двинин набрал на перекусе немного голубики.  Мы её обобществили и отправили в кисель. Иногда также попадалась красная смородина. Её мы тоже добавляли по  миске на котел киселя.

 09.08.  Характер реки тот же. Сегодня стало чаще проглядывать солнце, но по прежнему пасмурно и низкая облачность. Вчера мы видели большие медвежьи следы на песке, а сегодня в полукилометре от нас на берегу медведицу с двумя медвежатами. Лодки у большинства из нас текут так основательно, что через каждые полчаса хода приходится делать остановки и отливать воду.

10.08.  С утра светит солнце. Ширина реки – м.50. Она стала глубже. Горы опять подошли к самому берегу. Часа через 1,5  хода подошли к оз.Анама. Оно смотрелось очень красиво – сиренево-голубая зеркальная гладь на фоне голубых распадков гор, уходящих вдаль. На левом берегу увидели охотничью избушку и направились туда. Хозяин – Александр Буравин был дома. Это был неторопливый, спокойный, крепкий коренастый сибиряк среднего роста, с ухоженной, подстриженной бородой  лет 35. В отличии от деда на оз.Люксино, он хоть и удивился  нашему  появлению в этих далёких, безлюдных местах, но как-то спокойно, без лишних эмоций (впрочем, похоже, что разразись тут сейчас гром или землетрясение, он бы тоже не слишком удивился). Однако, здесь всё и не так крепко и фундаментально, как на оз.Люксино. Изба низкая (возможно, для сбережения тепла в ней зимой – так что ходить тут не сгибая головы мог только отец). У деда была большая лодка со стационарным двигателем (не очень быстроходным, но зато долговечным и надёжным); здесь  же – существенно меньше и с подвесным мотором. Хлипче были и погреб, и собаки, и баня.

Угостил нас Буравин рисовой кашей с тушёнкой, солёным муксуном (очень жирная сиговая порода  рыб), неркой, чаем (в который можно было класть аж по столовой ложке сахара на стакан), а также хлебом собственного изготовления (мы съели за раз три буханки; а потом ещё и какие-то заплесневелые уже частично лепёшки, которые по нашей большой просьбе, смущаясь, хозяин достал откуда-то из под лавки, сказав, что это, вообще-то, для собак).

Когда мы вышли после того из избы, командир, расчувствовавшись, по большому секрету рассказал нам как несколько лет назад в этих же местах походный народ, тоже сильно изголодавшийся, вышел к подобной же охотничьей заимке и, не застав хозяина, отобрал и съел миску с едой у его здоровенной эвенкийской лайки (которые, вообще-то, в одиночку на медведя ходят; но тут, как она чутьём своим звериным сразу же поняла, шансов уцелеть, ежели что, у неё существенно меньше было).

Мы спросили, не может ли хозяин отвезти нас на буксире до конца озера, но тот сказал, что боится воды и садится в лодку только в спокойную погоду. Тогда мы сами переправились на другой берег, попарились к бане (которая осталась тут от геофизиков; причём Буравин отказался мыться с нами, сказав, что для него мы протопили слишком жарко), затем снова поели и в полночь встали на воду. Однако, вскоре на озере поднялась довольно сильная волна и нам пришлось в спешном порядке выбрасываться обратно на берег, поскольку лодки у всех (а особенно, у Макаренко со Смирновым и командира) текли – хуже не придумаешь. После этого мы почти в темноте (быстро тут кончаются "белые" ночи),  под начавшимся дождем кто – где поставили палатки и отправились спать.

11.08.  Поднял нас командир в 5 ч. Мы быстро собрались, позавтракали и вышли на воду. С утра было солнце. Дул не очень сильный ветер со встречной волной. Вторую половину дня мне пришлось грести сзади, на "втором номере", поменявшись местами с отцом, который опять сильно устал. Мы снова начали сильно течь.  В ширину оз.Анама около 2 км, в длину – км.50. Примерно в полукилометре от обоих берегов идут распадки гор.

Каяк у командира стал течь ещё сильнее, чем раньше, а отливать воду из него можно только подойдя к берегу. Из-за этого нам приходилось держаться всё время близ правого берега, что значительно удлиняло наш путь от мыса к мысу. А временами, и вовсе, Медведев вдруг резко разворачивался и молча, лихорадочно нёсся к берегу, почти на глазах погружаясь в воду на своём каяке… И народ нет, чтобы помочь или хотя бы посочувствовать – оставался нагло стоять на месте во весь голос обсуждая, что возьмёт из вещей командира, после того как сам он наконец утонет. И это при том, что командир оный шуток в принципе не понимал (так что когда ещё на волоке на вопрос Макаренко, что мы все будем делать, если он, к примеру, сломает ногу, Медведев ответил коротко: "Съедим", – никто даже не усомнился, что именно так оно и будет).

После обеда стало пасмурно. Ветер стал сильнее. Шли мы очень медленно и тяжело и от того очень обрадовались, когда в 21 ч увидели наконец ещё одну избушку, до которого, как говорил Буравин, от начала озера 43 км (здесь охотничий участок его старшего брата – сами они из п.Тура – который пишет охотничьи рассказы, печатается в различных журналах, заочно учится в Москве, в университете, на литературном факультете и сейчас как раз улетел туда – сдавать экзамены).

Командир рвался вперёд (он, вообще, всё время нервничал, что мы продвигаемся слишком медленно). Но остальные слишком устали. Так что мы всё же встали здесь на ночёвку. На заимке был большой дом с двумя комнатами – летней и зимней (поменьше, с низким потолком – так что ходить там приходилось пригибаясь – и печкой). Рядом с ним стояли лабаз и сарай (в котором были моторная лодка, снегоход "буран" и другие вещи).  В лабазе мы взяли понемногу: вермишели, сахару, чаю, крупы, муки (мл. Буравин сказал, что на зиму они всё равно будут завозить  себе на вертолёте продукты – нужно только оставить записку – что взяли). Отец  затопил  печку и стал на огромной сковороде печь блины на всю нашу голодную компанию; дежурные (Макаренко со Смирновым) готовили ужин снаружи, на костре; а мы с мл.Двининым устроились в доме – читать журналы "Вокруг света",  которых тут было много.

Пошел дождь, и снаружи стало совсем холодно и противномокро. А в избе – жара от печки, как в бане (так что, хотя все давно уже и разделись до пояса, пот с нас катил градом), запах блинов... и горелого подсолнечного масла. Когда же стало  совсем темно, мы  воспользовались даже таким достижением цивилизации, как керосиновая лампа. На ужин мы съели сначала по порции макарон, затем рисовую кашу, потом блины с чаем и по 15 кусков сахара на человека… Так что мл.Двинин попросил доктора сесть рядом и присматривать, чтобы с ним не стало худо. А я так просто, оставил блины в миске до утра.

12.08. Подъём был в 8 ч. А в 9¹⁵ мы уже встали на воду. Было пасмурно, но без дождя. Через 1,5 ходовых часа мы дошли до конца озера… И почти сразу начался второй Курейский каньон (в котором, по утверждению Медведева, который уже ходил здесь раньше вместе со Смирновым, Макаренко и Киселёвым от истоков р.Ядун, на 25 км было 25 порогов).  Пологие,  но высокие лесистые горы то шли в сотне метров от берега, то подходили вплотную к реке. Камни в основном были залиты, и на порогах стояли валы высотой более 2,5 м и почти столь же большие "бочки" (то, что образуется на реке, когда из-за слишком мощного напора вода целиком накрывает камень, который иначе выступал бы над её поверхностью, в результате чего, сразу же за относительно небольшим гладким валом образуется гораздо более значительное углубление, вода в котором так и "кипит").

Всего тут было вдосталь: мели, сливы, прижимы. Пройдя 8 порогов (половину  последнего из которых Двинины просвистели лагом – при этом Сашка кричал и ругался на всю реку), мы встали на перекус. 10–12 пороги составляют так называемый  "колизей",   по краю которого полукругом то с одной то с другой стороны стоят отвесные скалы высотой метров по 50. Завершили сегодняшний день Двинины. На ночевке (мы встали лагерем на небольшой поросшей травой площадке, зажатой между крутым склоном и  рекой) я набрал красной смородины для киселя, а Медведев – дикого лука (из которого сделал потом салат с солью и подсолнечным маслом).

13.08.  С утра погода ясная. Небольшой ветер. Довольно тепло. На 21 пороге без просмотра пошли за командиром и досыта напрыгались между большими "бочками" на мощном сливе (впечатление – как будто проваливаешься в щель между здоровенными отвесными водяными стенами; сзади, со "второго номера", что-то кричит отец, пытаясь командовать; но я не слушаю его, а просто, молча управляюсь с носом лодки по собственному разумению…тем более, что всё вокруг словно замедлилось – и течение, и сами мои движения – так что есть время и оглядеться и даже просто о жизни подумать, пока тело наконец соизволит выполнить данные мной ему указания).

Ещё через километр – 22 порог, на котором вода сливается по небольшим узким щелям в скале.  На правом берегу–  выходы голубых агатов. Тут мы сделали обнос. Дальше, километр спокойной воды между отвесными скальными стенками высотой метра по два... А затем, большой Курейский водопад. Скалы здесь образуют полукруг. Вода падает вниз тремя струями (одна широкая  и  две поменьше) с высоты 20 м… вскипает внизу белой пеной, расходится к берегам вся наполненная мелкими пузырьками воздуха и опять направляется под водопад, чтобы снова вскипеть и отхлынуть обратно…

Перед водопадом мы сделали перекус, обнесли м.500 байдарки, с трудом спустили их по крутым отвесным мокрым скалам и вновь поставили на воду. После чего полюбовались ещё картиной водопада и окружающих скал и пошли по каньону (звук в котором отражается от стен, и голоса звучат громко, как в пустой железной бочке) дальше. Ширина русла здесь всего м.8 (хотя до водопада была – м.50). По обоим берегам совершенно отвесные скальные стены высотой 30–50 м, которая быстро течёт, вскипает то тут, то там пузырями, крутится небольшими водоворотами...

Погода испортилась окончательно. Облачность совсем низкая. И мы почти не гребём, позволяя реке самой нести нас между мрачных, хмурых, голых скал. Всем как-то грустно… и особенно командиру, который уж точно знает, что больше ему здесь никогда не бывать.

Но вот впереди зашумел очередной порог… Один из самых неприятных, как говорил нам командир. Нужно бы осторожненько  подойти и просмотреть… Но в Медведева словно чёрт вселился – он как шёл впереди, так и понёсся без остановки в самую середину… Там был виден только урез воды, а дальше – ничего. И вот в это-то ничего и провалился командир, помахав нам на прощанье веслом. Некоторые, правда, полагали, что так он приглашает следовать за ним. Но лично меня, да и большинство здравомыслящих членов нашей группы, подобное предложение как-то не вдохновило. Тем не менее, просмотрев, что можно, идти всё же пришлось (поскольку из-за отвесных скал, обрывающихся прямо в воду, обнести лодки тут, при всём желании, нет никакой возможности).

Порог это оказался состоящим из одной здоровенной "бочки", перегородившей почти всю реку, где и перевернулся Медведев. Но почти сразу за ним идёт последний 25 порог, состоящий из трёх мощных сливов с весьма жёсткими валами, проходить который нужно вдоль правого берега (но умудрившись в конце не налететь на каменную плиту). Дальше каньон тянется ещё на 5 км (до впадения р. Яткаль), но вода в нём уже гладкая.

Начинало темнеть. Над водой повисла дымка. По сторонам шли отвесные берега, с которых небольшими водопадами с высоты 30–50 м падало множество небольших ручьев. Картина была удивительная, наполненная вселенской тишиной и спокойствием… У устья р.Яткаль, на острове мы встали на ужин. Пока готовили его, совсем стемнело, да плюс ко всему, пошел дождь и стало совсем  холодно и сыро… Но мы снова сели  в лодки и поплыли дальше.

 Ширина Курейки здесь 50–60 м. Течение быстрое. По сторонам смутно темнеют берега – сначала низкие, а дальше от берега переходящие в высокие гряды. На перекатах слышен только шум воды, да появляются внезапно перед носом быстро несущейся лодки отдельные небольшие валы.  Через каждые полчаса останавливаемся, чтобы отлить из байдарок воду.

Через 2 ч после выхода река начала разливаться широкими, но мелкими озерами с островами поросшими лесом. Казалось, вот-вот и начнётся оз.Дюпкун… но впереди опять слышался плеск воды на перекатах и начинало ощущаться течение. К концу ночи стали часто попадаться песчаные отмели, на одной из которых в темноте, идя на наши голоса, застрял наш командир. Мы с трудом различали реку и всё плыли куда-то в бесконечную неизвестность.

Но вот наконец и Дюпкун. Тут в 5 утра мы и остановились на завтрак. Уже полностью рассвело. Но вокруг по-прежнему бесконечная серая хмарь, дождь, мокро и ужасно холодно. Мы все ужасно устали и замёрзли. Но костёр сумели развести лишь минут через 40.

За ночь от конца каньона мы прошли около 25 км, а сегодня, до вечера командир хочет, чтоб мы сделали ещё 40 – до волока на р.Наледную. Делать нечего (даже бунтовать уже не было сил) и, перекусив, мы отправились дальше. Озеро нынче спокойное, шириной 2–3 км. Вдоль берегов, почти вплотную к воде тянутся высокие, крутые, метров по 700 высотой горы, с вершин которых, скрывающихся в плотных облаках, сбегает большое количество ручьев, местами представляющих собой сплошной водопад… Ничего более впечатляющего я ещё не видел… Вот только спать хотелось ужастно. Правда, народ продолжал махать веслами и во сне. Но траектория движения от этого становилась совершенно фантастической – лодки шли большими зигзагами то в одну, то в другую сторону (иногда прямо противоположную той, куда мы стремились). Тогда я предложил отцу спать по-очереди, сидя на носу, на "первом номере" и меняясь местами во время остановок для слива воды из лодок.

Проспав свои 45 минут, я проснулся бодрым и свежим. Пора было становиться на перекус. Дежурили на этот раз мы с отцом, и пока готовили обед остальные спали, разлегшись в мокрой одежде на берегу. Затем, двинулись дальше. Дождь не прекращался, да плюс ко всему, поднялся ещё сильный встречный  ветер, а вместе с ним и волна. Озеро  круто изгибалось. И нам, чтобы не петлять, приходилось переходить  от  одного берега к другому и обратно. Из-за волны и  дождя  мы были мокрые до последней нитки и старались, чтобы не замерзнуть окончательно,  как можно реже вылезать на берег. Но вот наконец, после долгих споров между Медведевым, Киселевым и Смирновым по определению того места, откуда легче всего будет тащить лодки на Наледную, мы стали на стоянку, поужинали, поставили наши любимые палатки и, забравшись в них, впервые за 1,5 суток (за которые мы прошли не меньше 80 км) смогли улечься спать.

15.08.  День, как и положено для волока, выдался сегодня солнечный, жаркий, с огромным количеством мошки. Сразу у нас за спиной уступами  идёт залесённый хребет, который разрезает распадок ручья, вдоль коего нам и нужно идти с байдарками (которые мы на этот раз не стали и разбирать) и всем прочим  скарбом около 8 км до р.Наледной. В первую ходку (с вещами) мы вышли в 11 утра. Переходы  (всего 6 за ходку) делали  по 30 мин. В лесу много голубики, и на привалах мы  собирали её и ели в больших количествах. Мошка лезет под и сквозь  накомарник, изгрызла нам лицо, руки, ноги… так что к концу ходки они покрылись язвами. Дойдя наконец до одного из притоков р.Наледной,  по которой уже можно двигаться на байдарках, мы поставили палатки и пока по очереди разводили инпит и ели его (с собой мы взяли только одну на всех миску и ложку), успели не только перекусить, но и поспать.

В 16 ч пошли обратно, за лодками, возле которых, на берегу оз.Дюпкун приготовили второй перекус. Пока ели, я задумался и перевернунул миску с супом; после чего все стали старательно отводить от меня глаза, делая вид, что ничего не заметили. А ведь, мне ещё нести лодку до Наледной. Хорошо хоть отец поделился своей порцией. Наконец, в 21 ч мы снова двинулись в путь. Чтобы выйти к лагерю под конец на этот раз пришлось продираться сквозь сплошные заросли ольхи и берёзы (не карликовой, а обычной – впервые появившейся за время нашего похода заросли и уже почти сплошь жёлтой – начинается осень) вперемешку с болотами, где часто попадались глубокие ямы с водой, и преодолеть множество ручьев. В довершение ко всему, стемнело. Все опять сильно устали, спотыкались, падали, то разбредаясь в темноте, вновь то собираясь вместе. Наконец, услышав шум воды, мы остановились. Киселёв, бросив каяк, пошел искать наш лагерь… И ещё через час мы наконец-то были на месте. Отец разбудил меня на ужин. В полусне я поел и снова мгновенно заснул.

16.08. Встали в 8 утра. Погода, как обычно, когда мы идём по воде, пасмурная. Наледная – последняя река на нашем пути – узкая, мелкая, извилистая, с обилием отмелей, завалов, мелкие перекатов, сливов и просто камней, разбросанных по руслу. Но уклон у неё: 17–19 м на км. Так что относиться к ней без должного уважения всё же не стоит. Вот начался "разбой" длиной в 4 км. На его прохождение мы потратили не меньше половины дня. Воды в нём очень мало (иногда, дай бог, 2 см), но течение сильное и камней много, до ужаса – и сплошь мокрых, острых, скользких. Об них я сбил себе все ноги. После перекуса опять пошли перекаты с обилием камней. Сначала, тут ещё можно было проводить лодки. Но потом, река превратилась в сплошной порог со сливами и обилием хаотично разбросанных больших камней, между которыми приходилось постоянно лавировать. Пришлось плыть по одному в лодке… А впереди – водопад (хоть и небольшой – м.5 высотой – но вода там очень красиво падала в круглый бассейн, образованный скалами, "кипела" в нём, а затем текла дальше через пролом в скале). Отец решил подойти к нему поближе,  чтобы легче было делать обнос. Но тут его сильной струей прижало к камню, из лодки вымыло часть вещей и сбросило в водопад. Лодку мы с трудом сняли с камня, отлили воду, заклеили дыру в шкуре… А вот полиэтиленовый антидождевой тент от палатки уплыл с концами (да ещё, как выяснилось после, во всей этой суете мы забыли возле водопада и свой дорогущий по тем временам широкоформатный фотоаппарат вместе со слайдовой плёнкой).

После водопада нужно было пройти узкий слив, за которым река делала крутой правый поворот и вода била прямо в вертикальную скалу.  Скала была сложена из острых чёрных угловатых камней (видимо, диабазов). Почти все наши лодки из-за узости, сильной струи и прижима ударялись кто носом, кто бортом об эту скалу и обдирали свои шкуры лодок; а Медведев, так и вовсе – перевернулся. После всего этого мы обогрелись у костра, перекусили "инпитом" и двинулись дальше. Но уже через м.800 на встретился второй водопад (хоть на этот раз высотой всего 3 м). После него начался ещё один "разбой", протянувшийся на 2 км (впрочем, воды тут было больше, а потому проводить лодки всё же легче, чем на первом). Затем начался каньон с серией сливов и прижимов. После которого мы остановились на ночевку.

 Впереди, шумел очередной порог в очередном каньоне. Один из наших гермомешков где-то пробился – и палатка наша с одеждой оказались насквозь мокрые. Ма их подсушили у костра, а потом досушивали ночью за счёт собственного тепла и нагретых камней.

17.08. С утра светит солнце. Довольно жарко. Порог, перед которым мы заночевали все прошли, а Лёня Киселев (как это часто у него бывало, хоть он и мастер спорта по водному туризму, а может, именно вследствие того) просто обнёс свой каяк –  он не рисковал, когда в том не было стопроцентной необходимости, но зато и лодка у него единственного была без поломок и пробоин. Наша "святая" троица (я, ст.Двинин и Макаренко) опять отправились пешком по берегу.  После порога я отснял всю плёнку, хоть.при том, конечно, и значительно отстал от остальных наших как "водников", так и "пешеходов". Река в каньоне изобиловала перекатами и отмелями с быстрой струёй, но к ним добавились прижимы. Лодки приходилось проводить. В одном месте сделали обнос, но я это видел только издали. Км через 3 река вышла из каньона и пошла по низкой лесистой долине. Течение замедлилось, но было ещё довольно быстрым. Низкие берега были все в густых зарослях. Долину реки в км.2 от берега с обоих сторон ограничивали высокие залесённые гряды гор. Лес сырой, с хорошим травостоем. Много  красной смородины.

Перекаты стали слабее, напор воды – меньше, но появились завалы; под один из которых и затащило нашу с отцом байдарку. Достать её оттуда удалось. Но все вещи вновь оказались насквозь мокрыми. Там и встали на обед. Сегодня у мл.Двинина был день рождения. Поэтому, утром ему, в качестве подарка, командир повесил на шею гирлянду конфет (половину из которых он вернул нам – на угощение); а сейчас, к чаю были галеты со сгущенкой… и варёный Хантайский голец (рыба удивительная по красоте и по вкусу: с гладкой кожей, покрытой по "средней  линии" мелкими красными пятнышками и мясом – бледно-розовым, совершенно без запаха рыбы и по вкусу напоминающим, скорей. крабов) – по 1 кг на каждого.

После обеда я снова пошел пешком по берегу. Сумка (в которую отец ещё добавил вещей из лодки) становилась всё тяжелей и отрывала руку. Другая рука была занята веслом (которое тоже отдал мне отец, поскольку оно, якобы, мешало ему управлять лодкой). А накомарник на голове всё время съезжал набок. И это при том, что приходилось идти то сквозь густые заросли, то по болоту. Наконец, через км.4 лес отступил от берегов, и река разлилась по всей заболоченной пойме множеством узких, мелких рукавов. Я спустился вниз и пошел по краю этого болота, местами  переходящего в заливной луг. Силы мои кончались, и я шёл уже почти бессознательно – не думая, куда и зачем… Пока, ещё через км.5, не увидел на другом берегу строение. Здесь было не глубоко (хотя течение и довольно сильное)… так что вскоре я уже подходил к избе (чем немало удивил остальных членов нашей группы).

Строение было большое, широкое и неуклюжее на вид.  В нём жили два охотника: один (Юра Тюменцев) – местный, а второй – москвич (он, как и мы, был туристом и вот решил тут остаться – поработать). Они сказали, что на самом Хантайском озере, в км.40 отсюда стоят геодезисты; а также согласились завтра с утра отвезти туда Леню Киселёва (нам очень нужно было как можно скорее дать радиограмму в контрольно-спасательную службу, чтобы нас не начали искать, так как все контрольные сроки заканчивались). Отец сплавал на другой берег, привез оттуда лодку, которую оставлял для меня и надолго ушел в дом к Тюменцеву. А я, хоть и устал в этот день ужасно, остался один дежурить и сушить промокшие насквозь палатку, спальник и др. наши вещи... потом забрался в них, свернулся калачиком, тщетно пытаясь найти место посуше, и заснул.

18.08. Когда в 6 утра я встал на дежурство, отец ещё сидел у костра и сушил свой спальник. Потом мы заклеили ещё 6 дыр на своей лодке (на полчаса задержав этим отход группы, но если идти по озеру в дырявой лодке, то задержка будет ещё большей) и наконец двинулись в дальнейший путь – к посёлку (конечному пункту нашего путешествия), до которого ещё 120 км.

Вначале озеро было шириной около 2 км, но когда через 18 км мы вышли на основной простор – оно расширилось до 8–11 км. На обед мы опять приготовили гольцов… Правда, озёрный – он хуже речного. Но больше-то есть всё равно нечего. Продукты, несмотря на строжайший режим их экономии в течение всего похода (из-за чего есть хотелось постоянно: после завтрака думаешь только чтоб доплыть до обеда, после обеда выходишь чуть ли не ещё более голодный, чем до него, а после ужина спешишь поскорее заснуть, чтоб меньше ждать завтрака), практически все кончились. Так что, как в "Белом солнце пустыни", свежайшую красную икру ели ложками… А вот как бы к ней ещё хлеба кусок?

Каяк у командира тёк всё сильнее (он-то утром не клеился, а только нас всё торопил), из-за чего отливать его приходилось каждые 15 мин, а вследствие того, и идти всё время вдоль берега,  повторяя его многочисленные изгибы… что дополнительно весьма удлинняло и без того бесконечный наш путь. Когда же под вечер на противоположном берегу озера мы увидели лагерь геодезистов и хотели отправиться туда, чтобы может хоть продуктов немного добыть, Медведев чуть не костьми лёг, чтобы того не случилось (потому как в противном случае он бы, и вправду, утонул, не проплыв по "открытой воде" и 3 км – а тут их было около 10).

19.08. Сегодня с утра, в отличие от вчерашнего, было пасмурно, сильная кормовая попутная волна и ветер. Медведева захлёстывало, и он совсем прижимался к берегу Озеро стало шириной уже больше 20 км. Под вечер в км.2 впереди (от голода зрение у всех обострилось) увидели чум с тремя мужиками в моторке возле него и, не сговариваясь, как на гонке, рванули туда. Заметив такое дело, мужики стали лихорадочно заводить мотор и, когда сиё наконец им удалось, не оглядываясь, унеслись прочь, оставив на берегу всё, что у них было (включая сети, ружья с патронами, сам чум со всеми спальными принадлежностями… а главное, кое-какие продукты – которые командир, не стесняясь больше в средствах, приказал нам все экспроприировать, что мы с большим воодушевлением и сделали). По этому поводу я вспомнил, как где-то читал, что викинги (знаменитые морские разбойники), отправляясь в очередной набег, по-традиции ничего не ели в течение всего плавания… и когда этак через пару недель им встречался на пути какой-нибудь, скажем, город – то жители его (которых, как правило, было тут существенно больше, нежели разбойников, и тоже по тем временам далеко не трусов) даже не пытались обороняться со своих могучих стен против этой оголодавшей банды, по опыту зная, что сиё совершенно бесполезно.

20.08. Спать нам с отцом сегодня ночью из-за дождя почти не пришлось (поскольку тент от своей палатки мы утопили, как уже рассказывалось ранее, в водопаде). Зато с утра был почти полный штиль, и часто выглядывало солнце. Несколько раз нам на пути попадались песчаные косы шириной метра по 2, тянущихся вглубь озера на км.1,5; через которые было проще перетащить лодки, чем оные обходить. На перекусе увидели почти на середине озера какое-то большое судно, идущее в сторону поселка. Кто-то мечтательно заметил, что хорошо бы мол на этом пароходе и доплыть до конца… После чего мы с мл.Двининым молча, не сговариваясь, запрыгнули в байдарку и рванули наперехват… И "пароход", действительно, остановился; а потом, уже со мной и Сашкой на борту, развернулся и не спеша пошел к берегу; где остальные члены нашей группы, вскочили и забегали, как муравьи; только теперь (в отличие от капитана судна) восприняв наши с мл.Двининым действия всерьёз.

Наконец, ещё часов через 5 впереди показался и нужный нам посёлок с тем же названием, что и само озеро. Отойдя от пристани на м.500, мы разбили лагерь и стали готовить ужин. Там же встретили и Киселёва. А кроме того, на пароходе вместе с нами приплыла ещё одна группа туристов из Уфы: 5 мужчин и 2 женщины, ходивших пешком вдоль оз.Дюпкун. Ужин каждая группа готовила отдельно,  а ели – вместе. В отличие от нас, туристы из Уфы закончили свой маршрут даже раньше времени… и потому в продуктах недостатка у них не было; и почти со священным трепетом смотрели они, как мы съели каждый по 3 полных миски, даже не разбирая, что же собственно в них находится, а потом пытались забраться в свои палатки (из-за обилия поглощённой пищи согнуться мы в принципе не могли, так что только и оставалось, что в выпрямленном состоянии, словно аршин проглотивши, ложиться набок и уже в таком виде заползать внутрь).

21.08.  Группа из Уфы на утро поплыла на "пароходе" дальше – в г.Снежногорск. А мы остались в посёлке  Хантайское  озеро  ждать вертолёта в Норильск… Пожалев о том, когда, спустя некоторое время, председательница местного сельского совета (эвенкийка лет 45) объяснила, что ближайший рейс "борта" (как здесь называют любое летающее устройство) в зависимости от погоды и настроения пилотов отсюда может быть как сегодня, так и месяцев через 9 – весной. Но было уже поздно. Да мне, в общем-то, если честно, уже и всё равно. Хотя кому-нибудь постороннему на нас, пожалуй, и страшно было бы сейчас посмотреть (только отъедались после всего этого мы месяца три, даже растолстев под конец, что нам с отцом, в общем-то, совершенно не свойственно), но я, лично, так уже привык за прошедшее время к походной жизни, что скажи мне кто-нибудь, что поход наш продлевается ещё на полгода – я бы воспринял это совершенно, как должное. Подумаешь, в конце-концов, велика важность – через год восстановиться в институте (главное, как в анекдоте: "жив остался").

Другие, правда, дёргались существенно больше. Но толку-то. Да и устроились мы, в общем-то, не так уж плохо: сначала в местном клубе, а затем – прямо в больнице (где Лёня Киселёв до того хорошо познакомился с главной докторшей, что в Новый год прилетел сюда снова из Питера, женился и забрал её с собой). Так продолжалось 4 дня… первых два из которых мы просто в тихую отсыпались и лишь потом принялись бродить по округе.

Сами дома, как и в Туре, здесь были построены, по-большинству, чуть не из фанеры… так что чум по сравнению с этими "достижениями цивилизации" при таком климате чуть ли не элитное жилище (у некоторых, кстати, во дворе они на всякий случай и стояли). Собак в посёлке – больше, чем людей. И не каких-нибудь, а здоровенных эвенкийских лаек, исполненных чувства собственного достоинства настолько, что людям приходилось уступать им дорогу или обходить, когда они нагло спали посреди улицы. Первый же эвенк, которого мы встретили, задал нам единственный вопрос – нет ли у нас водки (в поселке "сухой закон", и местный народ летает за столь милым его сердцу зельем в Норильск или в Дудинку). Но зато поразил меня здешний общественный погреб. Это была пещера, вырытая в вечно-мёрзлом холме. Открываешь небольшую деревянную дверь и из лета (ещё не совсем сдавшего свои позиции снаружи) попадаешь прямиком в зимнюю сказку, где стены, пол, потолок покрыты полуметровым слоем никогда не тающего льда и в нишах, ответвляющихся от основного коридора, среди сталактитов и сталагнитов хранятся продукты.

Аэродром находился на краю поселка. Это была ровная грунтовая площадка безо всяких строений. И вот неожиданно (как и "пароход" до того) на неё "сваливается" вертолёт, и из него выходят пассажиры. "Заберите, заберите нас с собой!", – закричали мы. На что пилоты ответили, что сначала залетят к рыбакам, и если добычи у них окажется немного, то на обратом пути завернут за нами и отвезут в Норильск, если грузоподъёмность позволит. Так оно всё и случилось (опять помог давишний "пароход", который недавно побывал у рыбаков). И даже плату за "проезд" с нас не  взяли (хотя на "рейсовом" пассажирском вертолёте она составила бы 2/3 от стоимости билета на самолёт из Норильска в Питер). Из города уже на рейсовом автобусе мы доехали до здания "большого" аэропорта, взяли билеты и уже через несколько часов были дома.

фото

Фото участников: Слева направо: ст.Двинин - В.Сибирцев (автор) - мл.Двинин - Э.Медведев (наш командир) - Киселёв (наш рыбак) - А.Буравин (охотник–промысловик с оз.Анама, см.10.08) - Макаренко р.Нерингда сплав по р.Нерингде; слева направо: Владимир Сибирцев (автор) - Смирнов оз.Люксино р.Гонгда многолетний снежник на р.Гонгда р.Гонгда водопад на р.Ядун сплав на 21 пороге второго каньона р.Курейки; слева направо: Макаренко - Смирнов одна из трёх струй большого водопада во втором каньоне р.Курейки вид на второй каньон р.Курейки после водопада водопад на р.Наледной

Прочие мои отчёты и фотографии  можно найти на сайте: http://www.vs1969r.narod.ru/goto00.htm

полный вариант походного дневника можно скачать здесь (105Кб архив)